Когда Владимир Путин в сентябре 2014 года принимал решение о продуктовом эмбарго в отношении западных стран, которые ввели против России санкции в ответ на аннексию Крыма и трагедию с малазийским Боингом в небе Донбасса, никто особо не возражал — страдали, прежде всего, потребители импортных продуктов питания в столицах, да малый и средний бизнес, занимавшийся, в основном, поставками французских и финских сыров или американского спортивного питания. Очевидно, что интересы российского среднего класса, к которому собственно и относятся частные предприниматели и городская интеллигенция, Кремль попросту игнорирует – для власти это не существенно. Однако, когда сверху посыпались предложения об импортозамещении в сфере промышленных технологий, в отношении оборудования, используемого крупнейшими российскими предприятиями, здравый смысл забил тревогу, по крайней мере, в головах тех, кто за это отвечает.
В России сейчас модно быть против всего американского и европейского — не случайно Европу называют «Гейропой», а американцев – «пиндосами», подчеркивая разлагающийся характер западной цивилизации и тупиковость пути ее развития. Стоящие у путинского трона хорошо понимают политический тренд на восстановление великой державы российской, поскольку чем больше патриотической риторики, тем теплее будет взор обращенных на тебя глаз «национального лидера». С высоких трибун звучат идеи массового импортозамещения. Отечественные производители технологического оборудования активизировали свои лоббистские рычаги, чтобы добиться от государства преференций, однако они столкнулись с мощной фрондой в лице крупнейших промышленных предприятий, говорящих о недопустимости снижения качества в жизненно важных отраслях.
Самым активным сторонником импортозамещения всего и всех выступает Министерство промышленности и торговли. Против него выступили сразу в нескольких отраслях и даже в некоторых ведомствах. Яркий конфликт разгорелся в нефтяной индустрии: тут на защиту своих интересов встали главы сразу семи нефтяных компаний («Роснефти», ЛУКОЙЛа, «Газпром нефти», «Зарубежнефти», «Башнефти», «Сургутнефтегаза» и НОВАТЭКа). Они написали Путину письмо, в котором просят отказаться от поддержки уже внесенного в Госдуму законопроекта, предусматривающего жесткий контроль над закупками, что должно было вести к стимулированию компаний закупать отечественное. Аргументация письма, правда, оригинальная: открытость закупок подскажет Западу, против кого еще можно ввести санкции. Неофициально компании прямо признавали: российское оборудование пока не может конкурировать с импортом.
Еще один конфликт касается радиоэлектронной промышленности. Минпромторг утвердил план по импортозамещению из 534 пунктов (телекоммуникационное оборудование, вычислительная техника, электронная и оптическая компонентная база, программное обеспечение), а Минкомсвязи потребовал исключить из него 65 видов оборудования. Не хотят переходить на отечественное и российские производители автомобилей. Бьет тревогу министр здравоохранения Вероника Скворцова, которая совершенно не согласна с предложением того же Минпромторга, лоббирующего интересы «Ростеха» и «Алмаз-Антея», о введении запрета на импорт медицинского оборудования.
Как видим, вынудить население, а точнее – небольшую его часть, отказаться от импортных деликатесов оказалось гораздо проще, чем принудить крупных промышленников использовать отечественные технологии и оборудование, отсталость которых от западных аналогов вопиюща. Тут и самые идеологически заточенные патриоты превратились в прагматиков, сознавая, что закрытие рынков никогда не ведет к развитию экономики. Может быть, именно поэтому у российской элиты появляются признаки панических метаний, при которых даже отъявленные великодержавные ястребы вдруг начинают призывать к объединению с Европой?
