В условиях низких цен на нефть и международных санкций сиюминутные интересы Кремля и нефтяной отрасли все больше расходятся между собой. Власть требует заморозить добычу, надеясь, что это подтолкнет цены вверх, нефтяные компании – против, но публично вынуждены соглашаться.
Вместо реформирования экономики, ухода от сырьевой ренты, российская власть продолжает мечтать о росте мировых цен на нефть как о единственно возможном выходе из кризиса. Кремль верит, что, если удастся договориться с крупнейшими мировыми производителями, прежде всего – странами ОПЕК, нефть снова подорожает. Правда, как это сделать на практике – никто не представляет, да и вряд ли это вообще возможно: ОПЕК уже не тот, входящие в него страны не могут договориться о замораживании добычи даже между собой, не говоря уже о не входящих в ОПЕК Россию и США. Уговаривать Саудовскую Аравию, Катар и Венесуэлу в середине февраля поехал министр энергетики Новак. И даже уговорил, что тут же было преподнесено российскими СМИ как величайшая победа. На самом деле уговорил их Новак только на то, чтобы сохранять объемы на одном из самых высоких исторических уровней добычи, зафиксированном 11 января. Рынок отреагировал на это новым витком падения нефтяных цен.
Последнее – не удивительно, ведь договориться о снижении или хотя бы заморозке объемов добычи должны все страны – производители нефти. С этим проблемы: Ирак снижать добычу никому не обещает, а Иран, совсем наоборот, намерен ее наращивать. Да и Саудовская Аравия, добывающая на пиковых значениях и пытающаяся компенсировать низкие цены продажей больших объемов, обещает сохранить добычу на уровне, и так являющемся для нее пиковым.
Российскому правительству также приходится уговаривать сократить добычу отечественных нефтяников. В конце февраля к Путину на совещание в Кремль были вызваны руководители «Роснефти» Игорь Сечин, ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов, «Сургутнефтегаза» Владимир Богданов, «Газпромнефти» Александр Дюков, «Башнефти» Александр Корсик, «Зарубежнефти» Сергей Кудряшов, «Татнефти» Наиль Маганов и Независимой нефтегазовой компании Эдуард Худайнатов. Им сейчас непросто: Минфин требует повышения налоговой нагрузки, выручка упала, инвестиционные программы заморожены, иностранных инвестиций нет и не предвидится. О чем они могут говорить с Путиным? Только просить, чтоб не было хуже. Но у Путина совсем другой интерес: ему важно показать, что Россия может заморозить добычу. Это при том, что в феврале все российские нефтяные компании наращивали добычу. Анонимно нефтяники жалуются журналистам, что замораживание и тем более снижение добычи – это риск потери рынка.
Выделяется только лично преданный Путину глава «Роснефти» Игорь Сечин, который вдруг тоже предложил сократить добычу. На самом деле причина в том, что у «Роснефти» уровень добычи давно уже находится на пике и, в целом, падает, несмотря на рост в феврале. Поэтому Сечину хочется, чтобы и другие снижали.
Нефтяники готовы соглашаться с замораживанием уровня добычи, если правительство пообещает не повышать налоги. Правительство на это совершенно не готово.
В итоге после встречи в Кремле Новак торжественно объявил, что нефтяные компании и власть договорились. Сложно сказать, как эти договоренности будут соблюдаться, если мировые цены на нефть так и останутся на низком уровне. В такой ситуации нефтяникам выгодно только одно – качать из последних сил и снижать затраты. Вот только насколько их хватит? Дело в том, что добыча в России неизбежно будет снижаться сама, потому что действующие месторождения истощаются, а денег и технологий на разработку новых взять неоткуда – из-за санкций российским нефтяным компаниям не дают ни иностранных инвестиций, ни современных технологий. Рассчитывать на пресловутое импортозамещение в добывающей отрасли не приходится – даже в советские годы производители высоко-технологичного оборудования в СССР либо работали по западным лицензиям, либо банально воровали и копировали капиталистические образцы. Постепенно российские нефтяные компании будут терять зарубежные рынки сбыта, уступая их все тем же Саудовской Аравии, Катару и недавно выведенному из-под санкций Ирану, в котором, кстати, за несколько лет запрета на импорт технологического оборудования пришла в упадок даже нефтепереработка и начались проблемы с бензином.
